#поэтическаястраничкаБС
Поэт гармонии и красоты.
5 декабря исполняется 205 лет со дня рождения Афанасия Афанасьевича Фета (первые 14 и последние 19 лет жизни официально носил фамилию Шеншин), русского поэта-лирика и переводчика,
5⃣ Фет родился 5 декабря 1820 года в усадьбе Новосёлки Мценского уезда Орловской губернии.
С 1835 по 1837 год он учился в немецком частном пансионе Крюммера. В это время начал писать стихи и проявлять интерес к классической филологии.
В 1838 году поступил в Московский университет, сначала на юридический факультет, затем – на историко-филологическое (словесное) отделение философского факультета.
❗ В 1845 году поступил унтер-офицером в кирасирский Военного ордена полк , 14 августа 1846 года произведён в корнеты, а 6 декабря 1851 года – в штабс-ротмистры.
В 1853 году А. Фет в чине поручика был прикомандирован к уланскому Его Величества лейб-гвардии полку, расквартированному под Петербургом.
В 1857 году Афанасий Фет женился на Марии Петровне Боткиной, а в следующем году в чине гвардейского штабс-ротмистра, так и не добившись дворянского статуса, вышел в отставку.
За службу был награжден орденами Св. Анны 3-й степени (1852) и Св. Анны 2-й степени (1885).
❗ Фет поселился в Москве. В 1860 году он купил имение Степановка в Мценском уезде Орловской губернии и на протяжении последующих 17 лет занимался его развитием.
В 1863 году Фет издал двухтомное собрание стихотворений.
В 1867 году Афанасий Фет был избран мировым судьей по Мценскому уезду на 11 лет.
По высочайшему указу 26 декабря 1873 года фамилия Шеншин со всеми связанными с нею правами была утверждена за Афанасием Афанасьевичем, однако литературные произведения и переводы поэт и в дальнейшем подписывал фамилией Фет.
❗ А.А. Фет стал владельцем богатого имения Воробьевка в Щигровском уезде Курской губернии (ныне – Золотухинский район), усадьбу он приобрёл в 1877 г. у наследников прежнего владельца генерала П.М. Ртищева. Здесь поэт провёл последние 15 лет своей жизни, выезжая лишь на несколько зимних месяцев в московскую квартиру.
Курская Швейцария А. Фета = д. Воробьёвка – единственное в России сохранившееся имение поэта, в котором он провёл лучшие годы своего творчества.Усадьба вдохновляла многих великих людей, посещавших её. В гости к поэту в курское имение приезжали писатель Лев Толстой, философ Владимир Соловьев, композитор Пётр Ильич Чайковский, поэт Яков Петрович Полонский и др. .
❗ В последние годы жизни Фет получил общественное признание.
В 1884 году за перевод сочинений Горация он стал первым лауреатом полной Пушкинской премии Императорской Академии наук. Через два года поэта избрали ее членом-корреспондентом.
В 1888 году Афанасия Фета лично представили императору Александру III и присвоили придворное звание камергера.
3 декабря 1892 года Фет скончался от сердечного приступа.
Афанасия Фета похоронили в селе Клейменово, родовом имении Шеншиных.
#межпоселенческаябиблиотекаБС предлагает Вам в рубрике #поэтическаястраничкаБС вспомнить стихи великого поэта.
Я пришел к тебе с приветом…
Я пришёл к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;
Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришёл я снова,
Что душа всё так же счастью
И тебе служить готова;
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что́ буду
Петь — но только песня зреет.
1843 г.
На заре ты ее не буди…
На заре ты ее не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.
И подушка ее горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.
А вчера у окна ввечеру
Долго-долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.
И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Все бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты ее, не буди…
На заре она сладко так спит!
1842 г.
Чудная картина…
Чудная картина,
Как ты мне родна:
Белая равнина,
Полная луна,
Свет небес высоких,
И блестящий снег,
И саней далеких
Одинокий бег.
1847 г.
Ласточки пропали…
Ласточки пропали,
А вчера зарей
Всё грачи летали
Да как сеть мелькали
Вон над той горой.
С вечера всё спится,
На дворе темно.
Лист сухой валится,
Ночью ветер злится
Да стучит в окно.
Лучше б снег да вьюгу
Встретить грудью рад!
Словно как с испугу
Раскричавшись, к югу
Журавли летят.
Выйдешь — поневоле
Тяжело — хоть плачь!
Смотришь — через поле
Перекати-поле
Прыгает как мяч
1854 г.
Еще майская ночь
Какая ночь! На всем какая нега!
Благодарю, родной полночный край!
Из царства льдов, из царства вьюг и снега
Как свеж и чист твой вылетает май!
Какая ночь! Все звезды до единой
Тепло и кротко в душу смотрят вновь,
И в воздухе за песнью соловьиной
Разносится тревога и любовь.
Березы ждут. Их лист полупрозрачный
Застенчиво манит и тешит взор.
Они дрожат. Так деве новобрачной
И радостен и чужд ее убор.
Нет, никогда нежней и бестелесней
Твой лик, о ночь, не мог меня томить!
Опять к тебе иду с невольной песней,
Невольной — и последней, может быть.
1857 г.
Это утро, радость эта…
Это утро, радость эта,
Эта мощь и дня и света,
Этот синий свод,
Этот крик и вереницы,
Эти стаи, эти птицы,
Этот говор вод,
Эти ивы и березы,
Эти капли — эти слезы,
Этот пух — не лист,
Эти горы, эти долы,
Эти мошки, эти пчелы,
Этот зык и свист,
Эти зори без затменья,
Этот вздох ночной селенья,
Эта ночь без сна,
Эта мгла и жар постели,
Эта дробь и эти трели,
Это всё — весна.
1881 г.
Мама! глянь-ка из окошка…
Мама! глянь-ка из окошка —
Знать, вчера недаром кошка
Умывала нос:
Грязи нет, весь двор одело,
Посветлело, побелело —
Видно, есть мороз.
Не колючий, светло-синий
По ветвям развешан иней —
Погляди хоть ты!
Словно кто-то тороватый
Свежей, белой, пухлой ватой
Все убрал кусты.
Уж теперь не будет спору:
За салазки, да и в гору
Весело бежать!
Правда, мама? Не откажешь,
А сама, наверно, скажешь:
«Ну, скорей гулять!»
1887 г.
Учись у них — у дуба, у березы
Учись у них — у дуба, у березы.
Кругом зима. Жестокая пора!
Напрасные на них застыли слезы,
И треснула, сжимаяся, кора.
Все злей метель и с каждою минутой
Сердито рвет последние листы,
И за сердце хватает холод лютый;
Они стоят, молчат; молчи и ты!
Но верь весне. Ее промчится гений,
Опять теплом и жизнию дыша.
Для ясных дней, для новых откровений
Переболит скорбящая душа.
1883 г.
Ты прав: мы старимся. Зима недалека…
Ты прав: мы старимся. Зима недалека,
Нам кто-то праздновать мешает,
И кудри темные незримая рука
И серебрит и обрывает.
В пути приутомясь, покорней мы других
В лицо нам веющим невзгодам;
И не под силу нам безумцев молодых
Задорным править хороводом.
Так что ж! ужели нам, покуда мы живем,
Вздыхать, оборотясь к закату,
Как некогда, томясь любви живым огнем,
Любви певали мы утрату?
Нет, мы не отжили! Мы властны день любой
Чертою белою отметить
И музы сирые еще на зов ночной
Нам поторопятся ответить.
К чему пытать судьбу? Быть может, коротка
В руках у парки нитка наша!
Еще разымчива, душиста и сладка
Нам Гебы пенистая чаша.
Зажжет, как прежде, нам во глубине сердец
Ее огонь благие чувства, —
Так пей же из нее, любимый наш певец:
В ней есть искусство для искусства.
1860 г.