и во мне огромная червоточина

я прикрываю ее рукой
всеми своими силами
вот мне двадцать лет, и они шепчут мне
" послушай нас,
посмотри на себя,
какое ты хрупкое,
бледное,
мерзкое, холодное,
тупое, простившее людей, оставивших тебя
ждущее ушедших
верящее вранью
сожалевшее лживости
собирающее осколки разбитой оконной
рамы
потому что они красивые,
жалко выбрасывать,
прячащее след от кулака своего отца на лице
любящее того, кто тебя не любит.
жалеющее тех, кого не нужно жалеть
подобие человеческое.
послушай нас, мы тебя не обманем ".
и я верю им.
и я понимаю их, киваю, раскачиваюсь.
помню.
только, это как обнимать собаку
сбитую, брошенную гнить в канаву,
отлетевшую от дороги за много
метров
ты знаешь, о чем я мечтал ?
поцеловать тебя в плечо
в последний раз, перед тем как проститься
бежать на красный.
и не слышать ни криков
ни звука подошвы
отпускающую педаль газа.
ощущать на губах привкус ткани твоей черной футболки.
ты понимаешь меня?
без " после " и " либо "
все чего я хотел
уместилось в пару звенящих слов
пойми, после всей этой горечи
неужели, я так много просил у тебя ?
я просто очень хотел
умереть любимым