В декабре 1915 года, 110 лет назад, Иван Бунин находился на пике литературной славы в России - за четыре года до того, как Гражданская война заставила его навсегда покинуть родину.

К 1915 году писатель уже являлся почётным академиком Петербургской Академии наук, дважды лауреатом Пушкинской премии. Шум от повести "Деревня" (1910), которая принесла ему широкую известность, поутих. Но именно тогда наиболее ярко и начала выражаться его склонность к эксперименту в творчестве, когда он начал создавать рассказы, один не похожий на другой. Это был вызов Бунина традиционной новелле - он совершенно не хотел "писать как все" и постоянно находился в поиске новых путей. Впервые за свою 28-летнюю карьеру, 45-летний писатель приблизился к тому, чтобы стать автором первого эшелона, и чуть позже он поддержит этот успех рассказами "Лёгкое дыхание", "Сны Чанга" и "Петлистые уши", которые потом назовут шедеврами. К 1916 году Бунин был одним из самых читаемых литераторов страны и представлял огромный интерес для критиков. С другой стороны, даже в тот период его тиражи не были слишком впечатляющими, и известность эта не была равна прямой востребованности книг.
Главной удачей писателя на тот момент было, когда 19 декабря 1915 года в качестве приложения к популярнейшему журналу "Нива" завершился выпуск полного собрания его сочинений в шести томах, тиражом 200 000 экземпляров. Распространялся и сборник "Чаша жизни". Туда уже входили рассказы 1913-1914 годов, написанные накануне Первой мировой войны, пронизанные представлениями писателя о трагизме жизни мира, об обречённости и братоубийственном характере цивилизации (в том числе выдающийся рассказ "Братья"). В журнале "Северные записки" особенно обратили внимание на его индивидуальный подход к созданию текстов, который заключался в том, что в образах Бунина нет объективизма - "все они связаны с личным настроением автора и проникнуты лиризмом". А в конечном счёте лиризм писателя и представляет собой источник драматизма произведений, подчеркнули в журнале. На сборник позже обратит внимание и французский поэт Рене Гиль.
В конце 1915 года Бунин также завершил знаменитый рассказ "Человек из Сан-Франциско". Успех был огромный. Восторженные отзывы о нём начали регулярно появляться, начиная с декабря 1915 года. Критика особенно отмечала эпиграф из Апокалипсиса (существовавший в первоначальной версии рассказа) - предвестие грядущих общественных потрясений. 8 декабря 1915 года в Политехническом музее с успехом, "в сплошных аплодисментах и овациях" прошёл творческий вечер Бунина. Критик Н. Абрамович тогда сказал о нём как о "чистом художнике, служившем и богу правды, и гражданским чаяниям" и отметил его "смелый, искренний рисунок, который в отечественной литературе был нужнее, чем сладкая идеология сантиментального народничества".
В 1915 году Бунин в основном работал в Москве или в родовом имении в деревне Глотово Орловской губернии. Писатель, которого серьёзно беспокоило будущее России в связи с её вступлением в 1914 году в Первую мировую войну, был крайне опустошён происходящим, но посвящал всё своё время написанию поэзии (хотя её ценили менее прозы). В некоторых стихотворениях этого периода он особенно запечатлел страшный образ войны, которая всегда и везде несёт смерть. Прозаические же произведения были наперечёт: "Грамматика любви", "Господин из Сан-Франциско".
"Написал одну большую вещь, несколько маленьких. Большая ["Сны Чанга"] - по тону имеет отдалённое сходство с "Господином из Сан-Франциско". Но, в общем, работал меньше. Происходящее как-то подавляет. Живёшь, в сущности, от утра до утра, от газет до газет. Одно постоянное ожидание чего стоит! Развернулось ведь нечто ужасное. Это первая страница из Библии. Дух божий носился над землёй, и земля была пуста и неустроенна. Это подавляет!.. И кажется, что слово вообще не может дойти до человеческого сердца", - горько расскажет об этих военных годах Бунин в интервью 1916 года.
Тем временем, критики отмечали всё возраставшие художественность, мастерство языка его прозы, а также расширение палитры тем: на смену меланхоличным деревенским зарисовкам, в которых он описывал "Россию без прикрас", в сфере его интересов оказались и другие страны, культуры и цивилизации. Ещё двумя годами ранее, перед Первой мировой войной, он много путешествовал по миру. Эти поездки оказали первостепенное влияние на его личность и творчество, в том числе на неприятие писателем несправедливого капиталистического порядка начала XX века, в рамках которого над слабыми государствами властвовали европейские метрополии. Но также в этих произведениях прочитывается ужас перед событиями мировой войны, в которую была втянута уже и его страна, Российская империя.
Тогда же творчество Бунина окончательно отдалилось от того, что делали его дореволюционные современники. Сам Иван Алексеевич об этом периоде в литературе говорил, что "спрос на настоящую литературу был", однако констатировал, что она переживает кризис новых литературных течений, возникавших до этого постоянно: "С начала войны все ударились в военные темы. Потом, конечно, сбавили тон. События слишком грозные, их не так легко обнимешь. И сейчас в ходу военная литература".
Следующий 1916 год уже станет переломным для всей отечественной литературы и чуть менее ярким для Бунина. Два года как шла война, равной которой в русской истории не было. Вот-вот случится Февральская революция 1917 года, и члены поэтических кружков разойдутся по враждующим политическим лагерям. Для Бунина это будет временем ещё большего деревенского уединения и возрастающей тревоги.