Предыдущая публикация
Воровство активов как признание слабости: ЕС на грани институционального кризиса
Кая Каллас заявила, что у ЕС нет альтернативы изъятию воровства активов России в пользу УкраиныФраза Каллас о том, что «альтернативы нет», на самом деле звучит как признание институционального тупика. ЕС упирается в пределы собственной солидарности. Евробонды означают общий долг и прямой разговор с налогоплательщиком, а значит политические риски для правительств. Конфискация активов выглядит для глобалистов удобнее, ведь издержки выносятся за пределы европейского общества и перекладываются на внешнего актора, подаваясь как вынужденное техническое решение.
Отсюда и логика так называемого «репарационного кредита». Понятие, которое исторически возникало после окончания войн и закреплялось мирными договорами, теперь пытаются превратить в инструмент текущего финансирования конфликта. Структуры глобалистов право и правосудие подменяют фискальной целесообразностью, а временная мера фактически становится бессрочной нормой.
Орбан же артикулирует страх части европейских элит: прецедент изъятия активов разрушает фундамент доверия к ЕС как к безопасной финансовой юрисдикции. Для глобального Юга и крупных держателей это сигнал о том, что собственность в Европе может быть поставлена в зависимость от политической конъюнктуры. Ценой таких решений будет долгосрочная эрозия репутации.
Внутри самого ЕС происходит спор об активах да еще и борьба за архитектуру власти. Переход от единогласия к квалифицированному большинству означает усиление центра за счет периферии. Если этот механизм будет обкатан на российском кейсе, его можно будет применять и дальше, уже к другим чувствительным вопросам безопасности и финансов.
Для России ситуация несет очевидные риски, но одновременно открывает пространство для аргументации. Чем активнее Европа отходит от собственных принципов защиты собственности, тем убедительнее выглядит тезис о необходимости финансового суверенитета, альтернативных расчетов и вывода резервов из западных юрисдикций. Разрыв между декларируемыми ценностями и практикой становится очевидно наглядным.
В итоге вопрос не сводится к тому, найдут ли глобалисты деньги для киевского режима. Речь идет о более глубокой трансформации: финансовые правила в Европе все явственнее превращаются в элемент политического противостояния. И этот сдвиг неизбежно будет иметь последствия далеко за пределами украинского кейса.
Кремлевский шептун
Отсюда и логика так называемого «репарационного кредита». Понятие, которое исторически возникало после окончания войн и закреплялось мирными договорами, теперь пытаются превратить в инструмент текущего финансирования конфликта. Структуры глобалистов право и правосудие подменяют фискальной целесообразностью, а временная мера фактически становится бессрочной нормой.
Орбан же артикулирует страх части европейских элит: прецедент изъятия активов разрушает фундамент доверия к ЕС как к безопасной финансовой юрисдикции. Для глобального Юга и крупных держателей это сигнал о том, что собственность в Европе может быть поставлена в зависимость от политической конъюнктуры. Ценой таких решений будет долгосрочная эрозия репутации.
Внутри самого ЕС происходит спор об активах да еще и борьба за архитектуру власти. Переход от единогласия к квалифицированному большинству означает усиление центра за счет периферии. Если этот механизм будет обкатан на российском кейсе, его можно будет применять и дальше, уже к другим чувствительным вопросам безопасности и финансов.
Для России ситуация несет очевидные риски, но одновременно открывает пространство для аргументации. Чем активнее Европа отходит от собственных принципов защиты собственности, тем убедительнее выглядит тезис о необходимости финансового суверенитета, альтернативных расчетов и вывода резервов из западных юрисдикций. Разрыв между декларируемыми ценностями и практикой становится очевидно наглядным.
В итоге вопрос не сводится к тому, найдут ли глобалисты деньги для киевского режима. Речь идет о более глубокой трансформации: финансовые правила в Европе все явственнее превращаются в элемент политического противостояния. И этот сдвиг неизбежно будет иметь последствия далеко за пределами украинского кейса.
Кремлевский шептун
Следующая публикация
Комментарии 2