Урок жизни.

Анна стояла у окна своей квартиры, наблюдая за тем, как дождь превращает октябрьский вечер в размытую акварель. Тридцать лет — возраст, когда уже не ждёшь чудес, но ещё помнишь, какими они должны быть. Она работала в консалтинговой компании, зарабатывала достойные деньги, снимала просторную квартиру в приличном районе. Жизнь была предсказуемой и спокойной. За спиной завибрировал телефон. Номер мамы. Анна вздохнула, убавила звук телевизора и взяла трубку. — Анечка, доченька, — голос матери звучал встревоженно, — ты дома? — Дома, мам. Что случилось? — Мы с папой к тебе едем. Нужно поговорить. Анна почувствовала, как сжимается желудок. Когда родители приезжали «поговорить», это всегда означало новые проблемы с Артёмом. Её младший брат, двадцати пять лет от роду, как будто специально коллекционировал неприятности. Через полчаса они сидели за её кухонным столом. Отец молчал, разглядывая свои руки, мать нервно теребила ручку сумки. — Ты знаешь про Артёма? — начала мать. — Что именно? — Анна знала, что лучше не додумывать за них. — Он... он влип в историю. Помнишь, мы дали ему деньги от продажи дачи? Он купил мотоцикл... — Мам, мы об этом уже говорили. Я предупреждала, что деньги нужно было оставить на депозите, а не давать их Артёму сразу. — Дочка, он обещал! — в голосе матери прозвучали почти детские нотки. — Он собирался снять квартиру, жениться на Лене... — Но вместо этого начал прожигать деньги в барах, Лена его бросила, и он купил мотоцикл, чтобы «залечить душевную рану», — продолжила Анна. — Угадала? Отец наконец поднял глаза. — Он въехал в машину на парковке. Дорогую машину. Порше. — Страховки нет? — Нет, — тихо ответила мать. — Ты же знаешь, он всегда думал, что с ним ничего не случится. Анна налила себе чай, стараясь не показать раздражение. Артём всегда думал, что с ним ничего не случится, потому что родители всегда его выручали. — Сколько? — Триста тысяч, — выдохнула мать. — Хозяин машины согласился на рассрочку, но нужно срочно дать половину, иначе он будет взыскивать через приставов. Анна кивнула. Всё логично. Сейчас начнётся самое интересное. — Аня, доченька, — мать взяла её за руку, — мы решили продать твою машину. — Мою машину? — Ну, формально она оформлена на папу, — поспешно добавила мать. — Мы же тебе её подарили, когда продали дачу. Но сейчас у Артёма проблемы, а ты и пешком походишь. Молодая ещё, здоровая. Анна осторожно освободила руку. — Я не согласна. — Дочка, это же семья, — мать повысила голос. — Артём твой брат! Он мучается, не спит, похудел весь! — Мам, а он работать пробовал? Или хотя бы в службу занятости обратиться? — Анечка, ну какую работу он может найти за неделю? — мать посмотрела на неё с недоумением. — Он же не может сразу столько заработать! — Но я могу потерять машину за неделю? Отец наконец заговорил. Его голос был тихим, но твёрдым. — Аня, мы уже всё решили. Твоё мнение сейчас не имеет значения. Машина оформлена на меня, я её продам в любой момент. Не хочу с тобой ссориться, но выбора нет. Анна смотрела на отца. Этот человек научил её ездить на велосипеде, читал на ночь сказки, гордился её успехами в институте. Теперь он спокойно говорил, что её мнение не имеет значения. — Папа, — она говорила медленно, подбирая слова, — а что будет в следующий раз? Когда Артём снова попадёт в историю? — Не будет следующего раза, — быстро ответила мать. — Он обещал, что больше не будет ставить на спорт, не будет... — Мам, он обещал это уже раз пять. — Анечка, ну что ты! — мать начала плакать. — Он же твой брат! Как ты можешь быть такой жестокой? Анна встала, подошла к окну. Дождь усилился. Она думала о том, как полгода назад Артём просил у неё денег «на самое необходимое», и она дала ему двадцать тысяч. Потом выяснилось, что он потратил их на новые кроссовки и поход в ресторан с друзьями. — Знаете что, — она повернулась к родителям, — у меня есть новость. Машину я переоформила на себя месяц назад. Тишина. Мать перестала плакать, отец поднял глаза. — Как это? — Очень просто. У меня была доверенность от папы, когда я занималась продажей дачи. Я подделала договор дарения и переоформила машину на себя. Знала, что рано или поздно её придётся продать ради Артёма. — Ты... ты подделала документы? — отец смотрел на неё с изумлением. — Подделала. И знаете что? Я не жалею. Потому что я устала спасать брата от последствий его поступков. Мать схватилась за сердце. — Аня, как ты можешь! Мы же семья! — Именно поэтому я и делаю это, — Анна села обратно за стол. — Мам, пап, вы не помогаете Артёму. Вы делаете из него инвалида. Он в двадцать пять лет не может решить ни одной проблемы самостоятельно, потому что знает: родители всегда найдут выход. — Но он же пропадёт! — закричала мать. — Его посадят! — Его не посадят за долги. Максимум — запретят выезд за границу, а он и так никуда не ездит. Зато он наконец поймёт, что у поступков есть последствия. Отец молчал, глядя в стол. Анна видела, как он борется с собой. — Аня, — тихо сказал он наконец, — умоляю тебя. Продай машину. Мы тебе потом купим новую. — Когда потом? Когда Артём в следующий раз попадёт в историю? — Не попадёт! — Попадёт, пап. Потому что он не умеет жить по-другому. А вы не умеете ему в этом отказать. — Доченька, — мать взяла её за руки, — ну что ты делаешь? Он же твой брат! — Именно поэтому я и не дам ему деньги. Мам, посмотрите на него. Двадцать пять лет, живёт с родителями, не работает, ставит на спорт последние деньги. Он деградирует, а вы этого не видите. — Он просто... он просто ещё не нашёл себя, — растерянно сказала мать. — В двадцать пять лет пора уже найти. Или хотя бы начать искать. Родители ушли, ничего не добившись. Анна осталась одна, сидела на кухне и пила остывший чай. Телефон молчал — очевидно, они поехали к Артёму, чтобы сообщить плохие новости. Через час позвонил брат. — Аня, ты совсем того? — его голос дрожал от злости. — Ты понимаешь, что творишь? — Понимаю, Тёма. Впервые за долгое время понимаю. — Меня могут посадить! — Не могут. За долги не сажают. — Аня, я тебя умоляю! — теперь он плакал. — Этот мужик - серьёзный человек! Это же деньги! Где я их возьму? — Где все люди берут деньги. На работе. — Какая работа? Кому я нужен? — Тёма, ты умеешь водить машину. Умеешь говорить с людьми. У тебя есть руки, голова. Найдёшь работу. — За неделю? — Может быть. А может, договоришься с владельцем машины о рассрочке подольше. Взрослые люди обычно идут навстречу, если видят, что человек старается. — Анька, — голос брата стал тихим, — ну почему ты такая злая? Это могло случиться с каждым! — Не с каждым, Тёма. Только с безответственным человеком, который не только не научился толком ездить, но даже не соблаговолил купить страховку! Он положил трубку. Следующие месяцы были тяжёлыми. Родители почти не звонили. Когда Анна приезжала к ним, в доме неизменно была тяжёлая атмосфера. Мать демонстративно вздыхала, отец молчал. Про Артёма не говорили, но его отсутствие ощущалось в каждом слове. Из обрывков разговоров Анна понимала, что брат действительно ищет работу. Сначала он пытался найти что-то простое: курьер, водитель, грузчик. Потом устроился в автосервис — мыть машины и подавать инструменты. Зарплата была смешная, но это была работа. Как ни странно, владелец разбитого Лексуса оказался понимающим человеком. Узнав, что Артём действительно работает, согласился на рассрочку. Артём переехал в квартиру, которую снимал вместе с двумя другими парнями. Родители помогли ему с залогом, но больше денег давать отказались — Анна настояла на этом в жёсткой форме. — Мам, если дадите ему денег, он сразу же бросит работу, — сказала она во время одного из редких визитов. — Пусть привыкает рассчитывать только на себя. — Но он же ест одну гречку, — жаловалась мать. — Худой весь, бледный. — Значит, найдёт работу получше. Или подработку. И действительно, через несколько месяцев Артём нашёл подработку. По вечерам он разбирал старые машины на запчасти, а выходные проводил, помогая знакомым с мелким ремонтом. Оказалось, что у него есть способности к технике — руки росли откуда надо, а головы хватало разбираться в чём-то новом. Анна узнавала об этом урывками, от родителей, которые постепенно оттаивали. Мать всё ещё считала её жестокой, но отец иногда с осторожной гордостью рассказывал, что Артём починил соседке машину или помог кому-то из друзей с электрикой. Примерно через год после того разговора на кухне, в дверь Анны позвонили. Она открыла и увидела Артёма. Он стоял с букетом цветов в руках, поджарый, загорелый.. — Привет, — сказал он. — Можно войти? Анна молча отошла в сторону. Артём прошёл на кухню, положил цветы на столешницу, сел на тот же стул, где год назад сидел отец. — Красивые цветы, — сказала Анна. — Хризантемы. — Спасибо. — Он помолчал, разглядывая свои руки. Теперь это были руки работника — с мозолями, ссадинами, въевшейся грязью под ногтями. — Я пришёл поблагодарить тебя. — За что? — За то, что не дала денег. Анна села напротив него. — Ну рассказывай. — Я открыл свой сервис. Маленький, в гараже, но свой. Ремонтирую машины, продаю запчасти. Зарабатываю нормально. Даже долг тому мужику уже давно выплатил. — Поздравляю. — Знаешь, — Артём поднял глаза, — я тебя тогда ненавидел. Думал, что ты просто жадная и злая. Не понимал, почему ты не можешь помочь брату. — А теперь понимаешь? — Теперь понимаю. Если бы ты дала денег, я бы продолжал сидеть дома и ждать, когда родители решат мои проблемы. А так... а так пришлось вырасти. Анна кивнула. — Было тяжело? — Ты не представляешь, как тяжело, — честно ответил Артём. — Первые месяцы я каждый день думал о том, чтобы всё бросить. Работать за копейки, жить в квартире с чужими людьми, экономить на еде... Но потом втянулся. И понял, что мне нравится работать руками. Нравится чинить машины, разбираться в том, как всё устроено. — Как родители, не опекают? — Мама теперь всем рассказывает, что у неё сын — предприниматель, — Артём усмехнулся. — А папа иногда заходит в гараж, помогает. Говорит, что гордится мной. Они сидели в тишине, глядя друг на друга. Артём выглядел старше своих двадцати шести лет, но в хорошем смысле. У него появилась уверенность в движениях, спокойствие в глазах. — Аня, — сказал он наконец, — я понимаю, что прощения не заслуживаю. Я столько лет был обузой для всех... — Тёма, — прервала его Анна, — ты не был обузой Ты был избалованным ребёнком. Это разные вещи. — Может быть. Но теперь я не ребёнок. — Теперь не ребёнок. Артём встал, подошёл к окну. Той же самой дождливой осенью, только через год. — Знаешь, что самое странное? — сказал он, не оборачиваясь. — Я стал счастливее. То есть, живу лучше, денег больше, да, и забот больше, но... но я счастливее. Понимаешь? — Понимаю. Когда ты сам зарабатываешь деньги, они по-другому тратятся. Когда ты сам решаешь проблемы, они не кажутся неразрешимыми. — Да. И ещё... я познакомился с девушкой. Катей. Она работает в банке, серьёзная такая, взрослая. Мне с ней интересно. Мы планируем вместе жить. — Поздравляю. — Спасибо. — Он повернулся к ней. — Анька, а можно я буду к тебе иногда приходить? Просто так, поговорить. Я соскучился по тебе. — Конечно можно. Они обнялись. Крепко, по-настоящему, как в детстве, когда ещё не было машин, долгов, и обид. — Машина, кстати, у меня теперь тоже есть, — сказал Артём, отстраняясь. — Я купил себе битую тойоту. Сам отремонтировал, теперь как новая. — Какой молодец. — Это тебе спасибо. За то, что не дала мне остаться ребёнком навсегда. После его ухода Анна долго сидела на кухне, разглядывая хризантемы. Они были действительно красивые — жёлтые, пышные, с терпким осенним запахом. Она подумала о том, как часто любовь к близким заставляет делать им больно. Как трудно отказать, когда просят о помощи. Как важно иногда сказать «нет», чтобы человек сказал «да» самому себе. За окном всё ещё шёл дождь, но теперь он казался не унылым, а очищающим. Смывающим старые обиды, страхи, детские иллюзии. Готовящим место для чего-то нового, взрослого, настоящего. Анна поставила цветы в вазу и включила чайник. Завтра будет новый день, а сегодня она была просто рада тому, что у неё есть брат. Настоящий, взрослый брат, который теперь умеет решать проблемы и дарить цветы.